|
Посмотрела фильм "СТРАСТИ ПО АРАЛУ". И возникло такое щемящее чувство внутри, которое очень сложно сейчас как- то оформить в слова. Несколько раз наворачивались слёзы, не знаю, как- то само получалось, не от тоски, а от невозможности осознать красоту, гармонию. Несмотря на тему умирания, какая-то необыкновенная любовь к созданному и благодарность создателю изливается. И у меня нет желания сделать желчное заявление: вот, мол, гордыня человеческая привела к экологической катастрофе! Нет желания говорить, что гордыня - грех, что он наказан, что пустыня там, где был цветущий край, что потеря равновесия влечет разрушения, запустения и пустыню не только в физическом плане, но и в душах. Не хочется говорить об этом. Какая-то невозможно щемящая жалость к человеку льется на тебя с экрана, жалость, которую обостряет музыка. Она не настраивает тебя на философское восприятие, она очень тревожная, она беспокоящая, и вместе с тем она обволакивающая, проникающая в тебя, до каждой клеточки достающая, попадающая туда, куда не долетают слова и видеоряд. И этот свет - выключающийся, в начале и в конце, и эта решетка черная и белый снег, и чёрно- белая картина на стене, и двери , постоянно закрывающиеся, и красный свет светофора, и приглушённый свет потом, как невозможность получить ответы на вопросы. И резкая смена света, когда идут кадры с главным героем, и это колесо машины, как круг, как жизнь, и эти беседы с местными, простые, незатейливые, но очень важные в своей простоте, и место последнего человеческого пристанища, и гибель миров , и человеческих, и тех, что вокруг, и красной нитью проходящая мысль о том, что мы привязаны к источникам, сделаешь лишний шаг и умираешь... и ты понимаешь объёмность этой фразы, - в общем, все это выворачивает твое нутро. Я не знаю, что сказать. Только "спасибо" людям, которые дали возможность пережить состояние, близкое к катарсису.
Лариса Александровна Чухарева.
Новый фильм мастера философской документалистики Александра Свешникова, как и многие другие его работы, является художественно-документальным. Лента, снятая в российской столице и казахской провинции, с одной стороны, строго препарирует утилитарную проблему опустынивания планеты: на примере документальных фактов устами ученых фильм рассказывает о гибели Аральского моря и превращении его в безжизненную пустыню Аралкум. С другой стороны, «Страсти по Аралу» - художественный фильм с героем-актером в центре повествования, c присущими художественному произведению сверхзадачей, иносказательностью и глубиной.
Корыстное вмешательство человека в хрупкое экологическое равновесие нередко приводит к трагедиям местного, а порой и планетарного масштаба. Исчезновение некогда полноводного Аральского моря – итог подобного неудачного вмешательства человека в экологию центрально-азиатского региона. «Покорить природу невозможно. Она обязательно отомстит за это…» - говорит в фильме академик Игорь Сергеевич Зонн. Нового Аральского моря уже никогда не будет…
«Мир стал пустыней. И все мы жаждем найти в ней товарищей. Чего ради нам ненавидеть друг друга? Мы все заодно, уносимые одной и той же планетой, мы – команда одного корабля», - обобщает устами главного героя Антуан де Сент-Экзюпери, внося нотку оптимизма в повествование. А режиссер Александр Свешников уносит зрителя в космос, во вселенную своего творческого мироощущения, в которой вращаются глобус, наша Земля и каждый из нас…
Рамиль Фарзутдинов, советник
главного редактора газеты
"Комсомольская правда"
ДУША АРАЛА (рецензия)
Тут у меня будет много путаных мыслей – но, во-первых самое сильное мое чувство - это желание задать вопрос: "Почему кино такого плана не показывают по телевизору вместо битв экстрасенсов?" Вопрос риторический, само собой, но очень насущный.
Ваш способ рассказывать документальную историю приемами игрового кино - он замечательный, потому что использование лирического героя и символики во многом работает на слом болевого порога. А это важно - потому что картина в том числе о личном решении, об отказе от бездумного потребления, об осмысленной жизни каждого.
Фильм - как подзорная труба: он отдаляет-приближает, увеличивает масштаб до макропроблемы водных ресурсов - и тут же сжимает до рефлексии одного человека. Причем эта рефлексия очень долго выглядит как нечто почти надуманное, искусственно введенное в ткань фильма (светлая одежда без пятен пота, идеально чистые ботинки). А потом подзорная труба щелкает последний раз - и человек произносит молитву, а ученый уходит из кабинета, оставив в темноте шарик земли. И так возникает ощущение, что человек, блуждавший по пустыне и искавший ответы - был душой Арала: уничтоженной, умирающей в этой пустыне, принявшей облик своего убийцы, чтобы понять, что тут вообще было, зачем все случилось. Что Земля - это живой организм, и когда мы уйдем, погасив свет, она останется мертвая и пустая, в кромешной темноте. Потому что мы приручили ее, использовали, убили и бросили. Какая к черту роза Маленького принца...
Это одна сторона истории - и она безупречно работает на первую: точное знание. Есть наука, есть история, есть анализ событий и перспективы. Причем перспективы действительно жутковатые: мне 40 лет, и я из детства помню вот это все, про поворот рек, про победу над природой, про Аральское море, которое тогда еще было, но учительница говорила, что оно высыхает. Я тогда никак не могла понять - как это может быть? В каком-то смысле вот эти переходы между сценами работают как переходы памяти - для меня во всяком случае. Вот настоящее с его столовыми, лекциями, разговорами и костюмами, в этом настоящем мне 7 лет - а вот будущее, в котором мне сорок и мир изменился страшно и до неузнаваемости. Вот это ощущение надвигающегося будущего, которое, как зерно, всходит из наших поступков, ощущение идущей вперед пустыни - оно страшное. Оно тяжелое. И оно бесценное, потому что оставляет эмоциональный след, заставляет тебя думать о будущем в принципе. Об ответственности не только за то, какие ты там выбрал себе котлеты, но и за то, чтобы завтра не оказалось так, что ты пришел к дому, а он разрушен и занесен песком.
И, безусловно, там очень интересный образ границы, по которой едет герой Аурума: вот выжженный, коричнево-бурый пейзаж пустыни, а вот сине-зеленый берег Малого Арала. Можно не замечать контраста, когда следуешь каким-то одним пространством - но трудно не заметить, когда идешь по границе. Эта граница – человек, все его вопросы к себе, его поиск, его делание. И если в фильме «Миссия» природа была безучастной к страданию и истории человека – то здесь природа - это чрево, породившее человека. Что и понятно: природа Забайкалья нерукотворна, ее степи видели Чингисхана, ее камни пережили мамонтов и тебя переживут. А Аралкумская пустыня – рукотворна, это тело умирающей матери, которой больно, и ее боль убивает ее детей.
Спасибо вам огромное, что дали такую возможность: мне в том числе лично это было очень важно. Не только потому, что это хорошее кино. Еще потому, что оно очень много дает пищи для размышлений, для личных решений, для той самой осознанной жизни, которая не приносит зла, а дает хотя бы каплю воды в пустыню. Пусть даже капля сразу испарится.
Еще хотела сказать: Образ Маленького принца, постаревшего, занесенного в этот мир - он очень хорош. Я его вижу. Но у меня при этом - помимо воли - строится совсем другой ассоциативный ряд. Я не знаю, хорошо это или нет. Я только знаю, что кино очень хорошее.
Клара Хоменко, Кинокритик журнала "Time Out"
|
