С утра погода изменилась и набежали облака. Все сегодня варёные, как мухи. Прособирались аж до трёх часов дня! Я пытался как-то подогнать народ. Но Виктор никак не мог уложить свой рюкзак, чем вызывал вполне заслуженное раздражение у окружающих.

 

Серёга точно дальше с нами не идёт. Не знаю, может быть не столько заболевшие коленки, сколько страх того, что в горах они откажут совсем, послужили поводом к такому его решению. Но, как бы там не было – мы остались втроём.

Это усугубляло и без того непростое наше положение. «Минус один рюкзак» – серьёзная «поправка» при распределении тех же продуктов. С Серёгой же мы договорились, что как только он почувствует в себе силы двигаться, то сразу пойдёт обратно к Агульскому озеру, предварительно обязательно сделав запись в «книге посещений».

 

Как выяснилось уже в пути, Виктор оставил часть своих вещей в избе, никому об этом не сказав. Он, желая облегчить свой рюкзак, решил первые несколько переходов «челночить». Я был искренне возмущён такой новостью, ведь это означало очередные непредвиденные остановки нашей группы. К тому же, челночить одному – это как-то не очень по-товарищески. Но Виктор принял решение самостоятельно, распределив именно свою ношу, поэтому предъявлять к нему какие-либо «высоконравственные» претензии я не мог.

 

Мы перебрели Большой Агул и пошли вверх вдоль Ледникового ручья, то находя, то теряя звериную тропу. Вначале путь шёл через кедровую тайгу с непролазным подлеском и многочисленными завалами, но вскоре лес кончился и началась зона лугов, курумников и зарослей ивняка.

Самым неприятным, конечно же, был на этом участке ивняк. Когда мы погрузились в очередные заросли, Надя не выдержала и воскликнула:

- Всё могу вынести, только не эти ужасные кусты! У меня на них просто не хватает нервов!

 

Вскоре мы перебрели ручей и стали подниматься на левый (орографически) склон. Тактика хождения была выбрана нами не совсем правильная, но зато мы имели возможность получить кадры с более высокой точки, что для фильма всегда очень выгодно. Но вот ходьба по склону, угол которого приближается к сорока пяти градусам – вещь очень неприятная и даже небезопасная. Получается, что всё время работает одна группа мышц, поскольку нужно постоянно перемещать центр тяжести на сторону, противоположную долине, иначе неминуемо теряешь равновесие, и в последующих событиях вас ожидает мало приятного. Иными словами, нагрузка на одну ногу с не всегда удачными попытками эту самую ногу поставить так, чтобы она не соскользнула вниз, очень быстро утомляет и приводит к невнимательности.

Мы идём вдоль Ледникового ручья.

С другой стороны, ходить по Саянским долинам – тоже удовольствия мало. Они зачастую заболочены, в них встречаются непролазные заросли кустов. Поэтому лучшим способом передвижения мне всегда казалось «хождение по верхам». Сам подъём, правда, нередко бывает очень непростым, особенно когда за плечами далеко за двадцать килограммов, но идти всё же легче. К тому же обзор потрясающий. И единственный серьёзный минус в том, что иногда хребет прорезает горный ручей или просто распадок, и приходится с сожалением терять с таким трудом набранную высоту, чтобы потом её снова «брать приступом».

Как только мы вылезли из тайги, начал моросить дождь, спустя пол-часа переросший в настоящий ливень. Ноги стали скользить, рюкзаки намокали и тяжелели, несмотря на защитные чехлы. Оглядевшись по сторонам, мы поняли, что дождь закончится не скоро, а потому подумали о том, чтобы подыскать хоть сколько-нибудь ровную площадку под палатку.

Я очень беспокоился за аппаратуру. Если она окончательно намокнет, снимать нельзя будет по крайней мере дня два, да и то при условии хорошей погоды для просушки. В общем, настроение вместе с погодой у нас испортилось, мы тихо бурчали друг на друга, будто пытаясь выяснить, кто же всё-таки виноват в приключившемся ненастье, а склон становился всё круче, всё безрадостней.

И вот впереди я заметил несколько одиноко растущих кедров. Появилась надежда, что под ними можно будет отыскать относительно ровное место.

Надежда не оправдалась! Кроме приличного уклона, под кедрами было вдоволь «навалено» камней, между которыми торчали огромные корни деревьев.

Но деваться было некуда! Мы вымокли до нитки, и дальнейшее продвижение ничего хорошего не предвещало. А потому я сбросил рюкзак и начал совершать какие-то немыслимые манипуляции с установкой палатки. Витя тут же разгрузил вещи и пошёл обратно в избу, пообещав вернуться завтра утром. Как это было не кстати!

Мы проковырялись минут двадцать с палаткой и с безуспешной попыткой разжечь костёр из намокших живых веток кедра. Потом, смирившись с судьбой, залезли в палатку, переодели какую-то часть не совсем намокших вещей и принялись тихо стучать зубами.

«Лежанием» наше положение назвать было нельзя. Скорее всего мы полусидели, пристроившись между изгибами огромных корней, при этом постоянно скатываясь в один из углов, который самопроизвольно вылезал из-под тента и в итоге оказался совершенно мокрым.

Надо было как-то согреться. И мне ничего не оставалось, как вытащить флягу со спиртом и предложить её Наде. Она налила в кружку пару «бульков» и выставила наружу, надеясь, что туда вскоре натечёт дождевая вода. Но это оказалось самообманом! При всей интенсивности ливня, ждать приходилось ужасно долго. А потому мы с девушкой «махнули» по глотку не разбавленной гадости, и на душе повеселело.

Утро на склоне Ледникового ручья.

До утра оставалось ещё как минимум часов шесть. Надя высказала мысль, что неплохо бы нам сейчас чего-либо пожевать. Но кроме сублимированных каш ничего у нас в рюкзаках не было. А разжигать сейчас костёр казалось абсолютно нереальным. И Надя принялась жевать сухую кашу, запивая изредка маленькими глоточками спирта. Попробовав последовать её примеру, я тут же понял, что начинаю давиться, а каша разбухает внутри и вот-вот полезет обратно. Поэтому мне пришлось с завистью смотреть на «своего верного оруженосца» и глотать слюну...

Уж и не помню, как мы дождались рассвета.

Через каждые пять-десять минут мы с Надей оказывались в мокром углу, высунутым из-под тента. И тут главным было то, кто своими ногами сползёт туда первым. Дело в том, что скатившийся туда вторым имел преимущество, так как ему ничего не оставалось, как пристраивать свои нижние конечности на такие же конечности товарища, а это куда выгоднее!

А дождь никак не прекращался! Небо разверзлось, палатку трепал ветер, и конца-края этой стихии не предвиделось.