Главная страница
Фильмы
Люди
Гостевая книга
Фотографии
Литература
Заказ дисков
Напишите мне письмо...
В ГОРАХ ВОСТОЧНОГО САЯНА 2007
24 июня - 1 августа.

Увы, эти девять дней мы провели в Верхней Гутаре. Причина была единственной – оплаченный нами вертолёт господин Рытиков всячески откладывал по разнообразным причинам, как то: погода, технические неполадки, занятость другими, более выгодными рейсами и многое многое другое.

Не скажу, что время это прошло даром, но к концу недели мы уже чувствовали себя в Верхней Гутаре не очень уютно. О причинах я расскажу чуть ниже...

По поводу наших воздушных съёмок к нам неожиданно пришла здравая мысль: совместить пролёт с перемещением нашей экспедиции прямо на Агульское озеро. Это сократило бы нам время, которого оставалось всё меньше и меньше, а также силы. (До сих пор радуюсь, что мы не пошли с караваном через Додинский голец. Дело в том, что месяц спустя этим путём пойдёт на разведку сам Женя Евтухов с Сашей Петрушенко и небезызвестным вам Глебом. Они попадут в непролазные завалы и чудом не переломают себе и лошадям ноги. Иногда лошадей им придётся вытягивать на крутой бугор чуть ли не на руках, перекладывая вьюки себе на спины. В общем – путь этот был бы нам просто не под силу, с нашим-то грузом и скромными пешими возможностями!)

Я почти каждый день созванивался по спутниковому телефону с Нижнеудинским авиапредприятием, и в одном из разговоров сказал Виктору Петровичу об изменении маршрута полёта. Он дал согласие. В случае «перелёта по времени» я пообещал доплатить полагающуюся сумму. Однако, Рытиков сказал, что всё равно раньше первого августа ничего не получится, хотя за эти девять дней вертолёт приземлялся в Гутарский аэропорт не менее шести раз.

Мы «расселились» по прежнему принципу: я с аппаратурой и вещами в сарае у Лидии Ивановны, а ребята на насиженном месте у ручья Каменка. Обедали мы каждый день по-разному, мне волей-неволей приходилось иногда пользоваться предложением Речкиной отведать её блюда, остальные, в основном, готовили у себя в лагере.

Первые дни мы посвятили съёмкам «персонажей» в посёлке. Начали мы с главы посёлка Александра Петровича Михайленко (однофамильца нашего Виктора). Ещё перед выходом на перевал Федосеева я коротко пообщался с ним, и у меня появилось желание снять Михайленко для нашего фильма.

Съёмка получилась интересной, насыщенной. Меня подкупила в Александре Петровиче его абсолютная смелость в высказываниях. Возможно, он иногда и кривил душой, рассказывая о неприглядных сторонах жизни тофаларов, но всё же сказано было много правильных, хоть и горьких слов, которым приходилось верить, поскольку ВСЁ ЭТО мы и сами наблюдали, живя в Алыгджере и Верхней Гутаре. Основным «бичом» тофаларов Михайленко назвал повальное пьянство. А причиной его – насильственное изменение уклада жизни, произошедшее ещё в Советские времена, когда кочевой народ, привыкший к жизни в тайге, начали сгонять в специально отстроенные посёлки. Но в те самые времена Тофаларию обеспечивали всем, чем только можно было: каждый день сюда, в Верхнюю Гутару, например, летал самолёт, завозивший продукты, медикаменты, пассажиров из города. Жизнь кипела. А после перестройки про Тофаларию просто забыли, бросив на произвол судьбы людей, привыкших к постоянной «опеке» государства и уже потерявших навыки «таёжной жизни». И получилось то, что мы имеем сегодня.

Александр Михайленко, глава Верхней Гутары.

Снимали разговор с Александром Петровичем мы довольно долго. И в конце я спросил его, не боится ли он так открыто высказывать своё, в общем, весьма неприятное для многих мнение. Михайленко на это ответил, что «...бояться ему уже нечего и некого: детей он вырастил, дерево посадил... А выгонят с должности – пойдёт охотится, он этим 25 лет промышлял до того, как начальником здесь поставили!»

Забегая вперёд скажу, что на следующий год Александра Петровича всё же не переизбрали на пост главы Верхней Гутары. Не знаю, что именно было основной причиной, но наверняка открытость его суждений имела в этом деле не самое последнее значение.

Сняли мы и несколько пожилых тофов, среди которых особенно запомнился Фридрих Саганов, или просто Фрида, как его называла Речкина. Он очень походил на Дерсу Узала или Улукиткана. И у меня даже появилась идея сделать с ним «постановочную сцену» - «Федосеев и Улукиткан у костра». Но этому плану не суждено было осуществиться, так как на следующий день после наших предварительных с ним съёмок Фрида вдруг всерьёз запил, и вывести его из этого состояния до самого нашего отлёта на Агульское озеро не смогла даже Лидия Ивановна.

Фрида (Фридрих Саганов).

А между тем жизнь в нашей группе шла своим чередом: мы дозакупали продукты, перекладывали вещи, я разбирался с техникой и заряжал аккумуляторы. Сергей выклянчил для наших съёмок «под Федосеева» древнее ружьё у мужа Речкиной, Александра Антипова. Оно практически не работало, но Сергей взялся и починил его, собрав из двух ружий одно более-менее приличное. Потом он его даже подтонировал и подстарил. В общем, получилось что-то вроде карабина, весьма похожего на то, что было изображено на фотографиях Федосеева. Я как-то упустил момент договора с Антиповым по поводу ружья, а Сергей мне толком не сказал – нужно его возвращать или нет. Впоследствии я об этом горько пожалею. Но – рассказ этот впереди.

 

Где-то на третий день нашей Гутарской жизни лагерь на Каменке начал подвергаться «ночным налётам» тофаларской молодёжи. Как только становилось темно, и у костра никого не оставалось, из засады выбегали «разбойники», хватали всё, что попадалось им под руку у палаток, и с этим «награбленным» имуществом пускались наутёк, по дороге разбрасывая «ценности» направо и налево. Утром мы собирали по берегу Каменки наши котелки, миски, кружки, топоры, ножовки и прочие инструменты. Понять действия подвыпившей молодёжи было очень сложно. Я предположил, что это у них такая своего рода игра. Они изображают «охотников». А поскольку настоящей охоты у них не было – в качестве «жертвы» они выбрали нас. Причём абсолютно ясно, что им было интересно не украсть и воспользоваться украденным – вещи их не интересовали, а занимал сам процесс «выслеживания, подкрадывания и нападения». Трудно точно проанализировать психологию «диких тофаларов», особенно когда они были не трезвыми. Но суть, по-видимому, сводилась именно к такой вот игре. Днём же эти самые ребята спокойно подходили к нашему лагерю и иногда заводили с нами беседы о жизни, о планах. Мы не могли с уверенностью сказать, что это были всё те же «разбойники», но совершенно точно среди «дневных гостей» они присутствовали. Я пытался как-то разговорами вывести их «на чистую воду». Но никак не получалось – ребята сразу отнекивались, говорили, «что это не они» и вскоре покидали нашу стоянку.

В конце концов я пожаловался Лидии Ивановне, так как далеко не все украденные вещи удавалось утром найти «на тропе войны». Речкина сказала, что разберётся, но на следующую ночь всё повторялось.

Я переживал за моих друзей, а Витя Михайленко устроил настоящую охоту на воров. В сумерках он садился у большой толстой лиственницы, да так, что его совсем не было заметно, вооружался ракетницей и ждал. В одно из таких дежурств уже после 12 часов ночи рядом с палаткой, в которой спала Надя, он увидел мелькнувшую тень. Виктор приготовился к атаке. Когда тень появилась ещё раз, Виктор незамедлительно выстрелил по направлению палатки. Хорошо, что ракета пролетела выше, поскольку в её свете Витя к своему ужасу увидел выбежавшую «по делам» Надю. Можно себе представить реакцию моего верного «оруженосца», когда среди глухой тёмной ночи совсем рядом раздаётся громкий выстрел и в тебя летит ослепительная красная ракета. Как потом мне призналась Надя: «Если бы это была не я, а кто-то другой – не знаю, закончился бы этот инцидент без жертв...»

В одну из ночей пошёл «караулить» и я. Но, как назло, никто в тот раз не посягал на наши вещи и покой членов экспедиции.

 

Где-то на пятый день пребывания в Гутаре, когда все «персонажные» съёмки были практически закончены, мы с Серёгой и Надей совершили вылазку к Гутарским озёрам, что в пяти километрах от посёлка. Именно вдоль одного из этих озёр – Гольяновского, и проходила тропа, ведущая с Катышного, по которой шёл караван нашей экспедиции в самом начале, во время заброски, и который я наблюдал из иллюминатора вертолёта по пути из Алыгджера.

Большое Гутарское (Гольяновское) озеро.

Первое озеро находилось за небольшим перевалом на другой стороне реки Гутары. Чтобы не делать большой крюк по посёлку до подвесного мостика, решено было перейти Гутару вброд неподалёку от нашего лагеря на Каменке. Серёга со штативом и маленькой надувной резиновой лодкой шёл впереди, я за ним – с камерой и неизменной лыжной палкой в руке, а сзади – Надя с рюкзачком и фотоаппаратом. Течение в реке было довольно сильным, максимальная глубина достигала в одном месте больше метра. И вот я увидел, как Надю начинает сбивать с ног, она теряет равновесие и вот-вот плюхнется в воду. Я поспешил ей на помощь, но Надя отказалась протягивать мне руку, она хотела САМА перейти реку! «Вот характер!» - подумал я. «Ведь так и до беды недалеко!» В итоге, слегка намочив кофр с фотоаппаратом, Надя всё же без моей помощи добралась до противоположного берега, но с этих пор мы часто в шутку с Серёгой называли нашу самоотверженную девушку прозвищем: «Я САМА».

Накачав резиновую лодку, мы с Серёгой попробовали половить рыбу на Большом Гутарском озере. Но ничего, кроме гольянов (недаром ещё одно название озера – Гольяновское!) нам не попалось. Вода была очень тёплой, и мы много раз купались. Снял я озеро и с верхней точки. Оттуда же было видно другое Гутарское озеро, оно было намного меньше, и берега у него были заболоченными.

Возвращались мы уже через подвесной мостик. Хоть и длиннее километра на полтора, но зато безопаснее.

Подвесной мостик через реку Гутару.

Когда мы подошли к дому Лидии Ивановны Речкиной, то увидели во дворе двух незнакомых людей – мужчину и женщину лет тридцати. Оказалось, что это туристы из Литвы. Они мечтали сегодня выйти на перевал Федосеева, но помешала непогода ( со второй половины дня зарядил мелкий противный дождик). Ребята-каюры во главе с Лидией Ивановной радостно «потирали руки», так как «простой» литовцы должны были оплачивать.

Мы перебросились с туристами парой слов. Когда они узнали, что мы снимаем фильм о Григории Федосееве, то радостно воскликнули, что «это их любимый писатель»!

 

На следующий день опять поливал дождик. А первого августа погода стала проясняться, но Рытиков по телефону вновь сказал, что «по метеоусловиям» сегодня борта нам не будет.

Второй день подрят мы с утра полностью сворачиваем лагерь и сидим «на чемоданах» в ожидании вертолёта. Неоднократно с Надей и Сергеем мы оговаривали и варианты крепления камеры, а также мою страховку на борту во время воздушных съёмок.

Нашу компанию постепенно одолевает скука. Всем очень хочется побыстрее «в бой»!