Главная страница
Фильмы
Люди
Гостевая книга
Фотографии
Литература
Заказ дисков
Напишите мне письмо...
В ГОРАХ ВОСТОЧНОГО САЯНА 2007
5 августа.

Пока была хоть какая-то экспозиция, я наблюдал солонец в камеру. Но часов в двенадцать даже с повышенной выдержкой снимать было уже невозможно. Мы закрыли смотровое окно и пристроились в скрадке поудобнее. Стояла зловещая тишина, казалось, вся природа умерла или затаилась, готовясь к чему-то ужасному и непонятному. Как назло, нам с Надей страшно захотелось есть, пить, а потом и сходить в туалет.

- Ещё часик я выдержу, но потом всё равно пойду, - сказала Надя.

Я тоже чувствовал, что не долго протяну. Поэтому волевым решением мы тихонько открыли дверь и по очереди сбегали «в кусты». Я сел на порожке скрадка и, воспользовавшись случаем, закурил «последнюю сигарету». Лучше уж сейчас, под утро больше шансов прихода зверя.

Курил молча. Вначале было тихо. Но затем послышались чьи-то шаги с противоположной от солонцов стороны, прямо напротив крыльца - через болотину. Спустя несколько секунд всё затихло, а потом вдруг отчётливо сверкнули два глаза с зеленоватым отливом и раздалось фырчание, спутать которое я ни с чем другим не смогу никогда. Это был медведь! Он смотрел в мою сторону и пофыркивал. Я поспешил загасить сигарету и вошёл в скрадок, сказав Наде, что «там кто-то ходит...»

 

Лирическое отступление №2.  

Каждая встреча с «царём зверей» всегда запоминается. Сидя с Надей в полной темноте в скрадке, окружённом совершенно дикой тайгой, я мысленно «пролистывал» в голове предыдущие свои «общения» с Михаилом Иванычем. А было их множество, и обо всех можно рассказывать долго и с упоением, поскольку наполнены они были обострённым чувством опасности, а иногда и страха, но всякий раз приоткрывали какую-то тайну в поведении загадочного хищника.

Медведь – удивительное и непредсказуемое животное, столкновение с которым далеко не всегда заканчивается миром. Впервые близко дикого медведя я увидел на Северном Урале в 2000-ом году, когда мы вместе с Виктором Федченковым и Виктором Михайленко бродили по территории Печоро-Илычского заповедника, снимая фильм, получивший в дальнейшем название «Урал. Верховье Печоры».

Был конец июля. Стояла неимоверная жара. После трёх недель мучительного подъёма вверх по реке Печоре (в нашем распоряжении был всего лишь слабенький моторчик в 3,3 лошадиных силы, и большую часть пути пришлось идти «в проводку») мы, наконец, очутились у подножья Уральского хребта и отправились в пеший поход к истоку Печоры и знаменитым каменным останцам на плато Маньпупунёр. И вот, когда позади был десяток непростых километров по тайге, оказались мы на склоне Яныпупунёра, хребта, параллельного Маньпупунёру, среди альпийской растительности в человеческий рост, карликовых берёзок и моря низкорослой голубики с большими спелыми ягодами. Взобравшись немного на склон, приняли решение разбивать лагерь, так как для первого дня было пройдено достаточно, к тому же, хотелось с утра поснимать открывшуюся панораму Уральских гор, до которых мы так долго и трудно добирались.

Витя Федченков на подъёме на плато Яныпупунёр. Северный Урал. 2000 год.

И вот мы, сбросив рюкзаки, полулежали-полусидели, прикидывая – где удобнее расположить палатку, как вдруг у Вити Михайленко, находившегося напротив меня, расширились глаза и он стал указывать пальцем в направлении позади меня. Я оглянулся и замер от неожиданности: метрах в пятидесяти от нас в нашем направлении двигался огромный медведь, с длинной свисающей шерстью с белыми подпалинами. Двигался он не торопясь, лакомясь голубикой и заодно переворачивая камни в надежде найти там что-либо более «существенное». Я подкрался к кофру с камерой, вытащил аппарат, но тут вспомнил, что аккумулятор не подключен и закрыт «липучкой». Я попытался осторожно её открыть, но получалось всё равно громко, тогда резко рванул её, надеясь, что звука от этого будет меньше. Наш гость, находившийся уже метрах в тридцати от нас, встал на задние лапы, издал удивлённый и недовольный крик и бросился бежать. Михайленко успел сфотографировать лишь его убегающий зад. Я тогда страшно расстроился, а Витя Федченков сказал, что «...слава Богу, мишка испугался звука относительно далеко от нас, произойди это ближе – неизвестно, как повёл бы себя наш непрошенный гость».

В последствии я убедился, что Виктор был абсолютно прав. Два дня спустя мы с ним столкнулись с другим уже медведем, что называется, нос к носу. Получилось, что мы продирались через кустарник к ручью, чтобы пополнить запасы воды, параллельно с мишкой. Но, видимо, жажда для всех нас была сильнее осторожности, поскольку «вылетели» мы к водопою буквально в одном месте, но нам удалось это сделать на мгновение раньше. И медведь, явно опешивший от нашей наглости, ломанулся обратно с негодующим рёвом. Близость зверя была настолько ощутимой (нас отделяли каких-то 8-10 метров!), что холодный пот выступил на и без того мокрой спине. Но самым интересным было то, что никуда этот медведь не ушёл. Его любопытство было так велико (что за беспардонные твари опередили его!), что минут через пять он появился с противоположной стороны, метрах в двухстах, и долго ещё ходил, ломая кусты и заставляя нас с Виктором нервничать. Но и в тот раз мы не сумели медведя заснять. Все встречи были совершенно неожиданными, да к тому же думать приходилось не столько о съёмках, сколько о собственной безопасности (оружия в той экспедиции у нас с собой не было)...

Но самой «медвежьей» была у меня всё та же, уже известная читателю, экспедиция в Забайкалье в 2005 году. Причиной появления в Забайкалье большого количества косолапых в тот сезон были лесные пожары в Хабаровском крае. От горящей тайги медведи и прочее зверьё ринулись на запад. И когда мы разговаривали с местными жителями в Чаре, то услышали немало неприятных историй о встречах с «дядей Мишей».

Так, говорили, что «цари зверей» настолько потеряли страх, что стали выходить на железнодорожные станции и переезды БАМа, мешая (!) движению поездов и задрав насмерть уже двоих работников-путейцев. А один случай, произошедший на разъезде «Наледный», заслуживает отдельного описания.

Женщину, обслуживающую этот разъезд, рассвирепевший медведь загнал в служебное помещение и держал осаду несколько дней, пока не подоспели охотники с ружьями и не убили зверя. Женщина эта натерпелась страха, можно себе представить!

Но вернусь к нашим событиям.

Мы с Витей Михайленко сразу озадачились проблемой «охраны» нашей немногочисленной экспедиции от мишек. Ружья у нас, опять же, с собой не было. Из Москвы взяты были лишь две упаковки зарядов для ракетницы и несколько дымных факелов. Но, как мы прекрасно понимали, дымом и стрельбой далеко не всегда удастся отпугнуть такого огромного и свирепого зверя, каким является медведь. И потому мы решили всегда быть «начеку», не ходить по одному даже на небольшие расстояния и держать связь между собой, если не визуальную, то хотя бы по рации.

Как говорится, «гладко было лишь на карте»! Уже на первой нашей самостоятельной стоянке на юге озера Леприндокан, перед началом печально известного сплава по безводной реке Куанде, произошла наша встреча с «царём зверей».

Вечером, во время разбивки лагеря, я неожиданно услышал громкие всплески на воде. Бросив дела, я поспешил к берегу, желая узнать, что же там происходит – неужели какая-то огромная рыбина плещется в озере, в котором перед этим мы не смогли поймать ни одного приличного хариуса?

То, что я увидел – заставило меня вспомнить сразу все истории, поведанные нам в Чаре. Вдоль берега по воде неторопливо шагал медведь, озираясь по сторонам и совершенно не обращая внимания на мой громкий крик, которым я хотел предупредить ничего не подозревающего Витьку. Всё же мишка этот не подошёл к нам вплотную, а выбрался на берег и «начал заходить с тыла». Мы в панике разожгли костёр. Но и это не помогло. В итоге медведь всю ночь ходил вокруг нашей палатки и недовольно мычал, точь-в-точь, как корова. Мы, вооружившись топором и прижавшись друг к другу в центре палатки, так и не сомкнули глаз до самого утра.

Потом, когда подобные встречи стали повседневным «развлечением», спать мы всё же научились, но вот «оружия» нашего не выпускали из рук каждую ночь...

Виктор фотографирует следы нашего ночного гостя. Исток Куанды. 2005 год.

Медведи «преследовали» нас весь многострадальный сплав по Куанде. Причём интересно то, что их совершенно не пугал человеческий запах, они попросту его игнорировали! Особенно нас поразило, что когда мы таскали наши необъятные вещи, делая очередную обноску завала, буквально нашим следом почти всегда шёл медведь. То есть, пока мы перетаскивали первую часть груза, а это всего-то метров 300 – 500, сверху наших следов появлялся чёткий отпечаток когтистых медвежьих лап! А ведь это означало, что мишка буквально идёт за нами по пятам! Какую цель преследовал косолапый – понять было трудно. Скорее всего, ему просто было любопытно. Медведь вообще – удивительно интересующийся зверь! А вдруг чего перепадёт?..

Но самые неприятные встречи с «царём зверей» случились у меня уже после всех несчастий, приключившихся у Сынийского водопада, когда я один возвращался за помощью.

Честно скажу, что для меня одиночное путешествие по непролазной тайге было приключением не из лёгких! Особенно, когда у тебя нет палатки, оружия, а всё продовольствие составляют лишь пакетик каши и горсть чая, да к тому же нервы на пределе, так как мысли о судьбе брошенного с переломанной ногой Виктора не дают покоя, и иногда мерещится по ночам чёрт-те чего!

Так, во вторую свою ночёвку, когда я наловил себе 10 крупных хариусов и «до отвалу» наелся, встала необходимость поудобнее обустроиться на ночлег, дабы попытаться хоть немного поспать, ведь впереди у меня было, как минимум, километров 70 блуждания по незнакомой тайге. Палить костёр всю ночь, честно говоря, не было сил. Я залез в спальник, накрылся склеенным из нескольких полиэтиленовых пакетов подобием непромокаемого чехла и закрыл глаза... И тут понял, что лежу я очень неудачно: на берегу реки, на своеобразном полуостровке, и ветер несёт мой запах от берега, и потому зверь меня совершенно не учует, подойдя вплотную, пока не наткнётся. Эту-то встречу и нарисовало моё больное воображение, когда я закрыл глаза и услышал чёткие шаги какого-то крупного существа буквально метрах в пятидесяти от меня в глубине «материка». Так я и лежал, периодически громко разговаривая и слыша какое-то кряхтение и шуршание рядом...

Утром, когда я, с трудом дождавшись рассвета, пустился в путь, с удивлением отметив, что за ночь меня так никто и не сожрал, километров через десять наткнулся на прикрытую ветками «медвежью похоронку». Известно, что медведь, задрав добычу, никогда не ест её сразу, предпочитая свежему мясу «забродивший деликатес». И вот я набрёл на мирно гниющую кабарожку, вокруг которой вился целый рой ос, прилетевших полакомиться медвежьей трапезой. Был уже конец августа, и осы в тайге совершенно озверели. Неоднократно я был ими покусан, случайно задев их гнёзда или даже просто пройдя в непосредственной близости от них. Причём полосатые гады пытались кусать в самые незащищённые места: губы, глаза, ладони... Когда в меня в очередной раз впивался десяток осиных жал, тайга содрогалась от нецензурных проклятий в адрес насекомых. Поэтому я поспешил побыстрее отойти от «похоронки». Недалеко был удобный мысок на реке, где можно было, наконец, напиться воды, сбросить рюкзак и выкурить свою вторую за долгий тяжёлый день сигарету. И вот я сидел, покуривал, когда боковым зрением уловил какое-то движение со стороны «похоронки». А потом раздалось характерное мычание, и я в очередной раз посетовал на свою неосмотрительность. Нельзя было здесь останавливаться. Ведь вовсе не секрет, что медведь, заставший кого-либо у своей добычи, автоматически считает его своим врагом и начинает «похоронку» яростно защищать! Будь я в более уравновешенном состоянии, конечно, я ушёл бы как можно дальше от этого места, но сейчас, разговаривая сам с собою вслух, пытаясь найти решение непростой задачки, которую подкинула мне судьба я, конечно, делал множество глупостей.

А косолапый уже нарисовался во всей своей красе, и было абсолютно понятно, к кому обращены его недружелюбные мычания. Честно говоря, я не сразу принял решение о своих дальнейших действиях. Прыгать в реку и пытаться перейти Сыни вброд – много шуму, да и река в том месте не очень подходила для данного варианта. Бежать что есть силы вдоль берега вперёд – но путь мой непроизвольно вначале приблизил бы меня к «похоронке», а это могло зверя спровоцировать. Короче говоря, надо было действовать, но как? И я решил «спокойно» докурить сигарету и для начала подняться во весь свой рост. Для медведя, как и для каждого зверя, очень важен размер противника. Поэтому я незамедлительно надел свой огромный рюкзак и даже встал на близлежащий камень, при этом громким голосом произнеся:

- Ну что, брат, возмущаешься? Мне на хрен не нужна твоя кабарга! Мне надо Витьку с гор вытаскивать. Иду я к людям, они мне помогут. А если ты меня сейчас сожрёшь, то и Витьке настанет кердык. Понимаешь, брат, вот такие дела!..

И говорил я прочую глупость – но голосом уверенным, громким и по возможности спокойным. Первой реакцией медведя был резкий выпад в мою сторону с громогласным рыком, от которого всё внутри у меня оборвалось, но я продолжал свою речь и даже сделал несколько шагов вперёд, но не прямо по направлению к медведю, а как бы чуть в сторону, уже наметив свой единственно возможный маршрут выхода из этого проклятого места. Про себя же я решил: будь что будет!

Наверное, профессиональный охотник упрекнёт меня за мою глупость, но так или иначе, «наглость» сработала. Я старался не смотреть в сторону косолапого, до которого оставалось всего метров тридцать, хотя, конечно, видел краем глаза, что тот остановился на месте и, кажется, ещё не бросился в догонку...

Так я и ушёл: громко говоря всякую чушь, быстрыми и уверенными шагами, ни разу не оглянувшись. Потом я набрал скорость и километра два почти бежал бегом, придя в себя только у очередного ручья, где я, наконец, остановился, уверившись, что опасность миновала и дал волю своим чувствам, послав в адрес медведя все возможные ругательства, какие только могли прийти в голову!...

Но и на этом не закончились мои «медвежьи страсти» в тот день.

Взяв после встречи с мишкой предельно возможный темп ходьбы, я к ночи дотянул до избы в устье реки Эймнах, рядом с которой были сложены в лабазе все наши вещи: продукты, лодки, не взятая в пешку аппаратура и т.п. Мне необходимо было отдохнуть. И я с помощью налобного фонарика вытащил из лабаза сахар, кофе, сухари, примус и начал свой маленький пир, сняв прилипшую тельняшку и растянувшись на нарах.

Это было непередаваемым блаженством – пить до отвалу чай с пятью (!!!) ложками сахара, жевать сухарь и курить сигарету за сигаретой, воодушевляя себя приятной мыслью, что первая часть «пути к людям» уже позади.

Спать опять не получалось. Вдобавок к расшатанным нервам я выпил такое количество сладкого чая и кофе, что даже усталость не могла меня погрузить в так необходимый сейчас сон. Но когда пить чай я уже больше не мог, а глаза всё же начали слипаться, я зачем-то решил заткнуть лыжной палкой входную дверь и, сняв с себя всю пропитанную потом и костром одежду, в блаженстве растянулся в тёплой избе и начал отключаться.

Очнулся я минут через пятнадцать от сильнейшего удара по крыше.

Я не сразу понял, что произошло. Было похоже, что дерево упало на избу. Но, нарисовав мысленно картину вокруг, я неожиданно пришёл к выводу, что никаких деревьев, которые могли бы упасть на крышу, рядом не было. Вернее, деревья были, но только росли они либо совсем близко, вплотную к ней, и никак не могли свалиться на избу, либо поодаль, так что при падении не должны были её задеть (обычно у всех таёжных изб площадка вокруг вырублена). Затаившись, словно мышь, я продолжал не шевелясь лежать в ожидании какой-то разгадки. Через пять минут последовал следующий удар – по стене, да такой силы, что с потолка посыпались опилки и какая-то грязь, а брёвна протяжно застонали. Я осторожно встал и накинул на плечи жилетку. Трудно объяснить, почему я делал всё молча и тихо. Когда сталкиваешься с непонятным – часто ведёшь себя не совсем так, как в обычных жизненных ситуациях. Удивительным было то, что кроме сильных ударов никаких других звуков слышно не было. Единственное, в чём я был уверен – с той стороны избы находится живое существо, и оно явно настроено против меня.

Тишина продолжалась минут десять. Мои нервы стали не выдерживать. Появилось непреодолимое желание открыть дверь и выяснить, что же там происходит. И я даже взял в руки налобный фонарик и сделал шаг, чтобы выйти наружу. И тут последовал третий удар – прямо по двери! Лыжная палка, продетая через ручку и служившая засовом, чуть не выскочила от его силы, а в двери образовалась трещина. Я заорал во всё горло, чтобы НЕКТО проваливал прочь, иначе я возьму ружьё! И тут, к своему ужасу, до моего слуха донеслось характерное медвежье фырчание, и я почувствовал неприятный запах его зловонного дыхания. Я заорал ещё сильнее и вдруг услышал, как медведь, периодически похрюкивая, начал уходить.

Неужели Михаил Иванович и вправду хотел мной полакомиться?

Тут невольно вспомнился эпизод из повести Григория Федосеева «Злой дух Ямбуя», когда медведь-людоед пытался разломать медвежью ловушку, в которую случайно попал сам автор. Но там-то был ЛЮДОЕД, редчайший среди медведей случай! Сейчас же, в середине августа, ягод и всякой живности в тайге хватало, мишка не мог быть голодным. Может быть, косолапого раздразнил запах чая или кофе?

Трудно сказать. Но утром, когда рассвело я, с осторожностью отперев дверь, увидел множество крупных следов вокруг избы. И потом целый день с содроганием вспоминал ночное происшествие и благодарил судьбу за то, что она мне каким-то необъяснимым образом подсказала закрыть лыжной палкой входную дверь. Возможно, высунись я наружу, не пришлось бы мне сейчас бродить по горам и снимать своё очередное кино...

 

Здесь же, в Саянах, к медведю отношение у местных жителей исключительно воинственное, как к источнику постоянной опасности. Охотники его не любят. В 2004-ом году от Андрея Хрущёва, помогавшего нам с заброской вверх по реке Кизир, я слышал историю о том, что два охотника, отец и сын, были в клочья разорваны медведем, оказавшимся в их охотничьей избе. Когда они подходили к двери, оттуда навстречу вылетел рассвирепевший зверь, не услышавший, как видно, подходивших охотников, и стычка оказалась настолько неожиданной и близкой, что никто не успел вскинуть ружьё, а вот медведь сумел задрать обоих... С тех пор Саянские охотники объявили настоящую войну медведю и здорово их повыбили с западной стороны Восточного Саяна.

С этой же стороны, куда не распространяются охотничьи угодья «минусинских» охотников, медведь находится в более лучших условиях и, по словам того же Богатыря, частенько наглеет и приходит прямо к кордону заказника.

Такие вот воспоминания витали в моей голове, пока мы с Надей сидели в скрадке и ждали рассвета.

 

***

 

Под утро, открыв слуховое окошко, мы различили со стороны солонца какие-то звуки. Но ничего нельзя было рассмотреть – ни глазом, ни в оптику. Приходилось надеяться, что если это, наконец, пришли изюбри, то они «подождут», пока можно будет снимать.

Но, к нашему с Надей сожалению, когда стали рисоваться силуэты лиственниц на фоне светлеющего неба и можно было уже различить островок с солонцом – никого там не оказалось.

Меня начал одолевать сон. Надя подежурила часика два, пока я дремал, а потом я сменил её на этом посту...

Часов в одиннадцать мы заснули оба. Никаких изюбрей мы так и не увидели. Стало понятно, что сегодняшняя наша «охота» не увенчалась успехом.

Скрадок.

Около часа дня мы услышали шум мотора. Приехал Захарыч вместе с Серёгой и Витей. Оказалось, что у Богатыря возникла «гениальная идея» припахать нас с ремонтом скрадка. Вначале я не был рад этому известию, так как после бессонной ночи неважно себя чувствовал, но потом, глядя на азарт Захарыча, а также не видя особого раздражения среди своей команды, вполне согласился с ситуацией, ведь кроме «труда на благо заказника» я смогу поснимать всех в работе, а также записать стихи, которые прочитает Богатырь, сидя у костра в редкие минуты «перекура».

Хоть голова моя и не очень соображала, но какие-то кадры всё же получились и затем вошли в фильм целой сценой, в которой было много интересных моментов.

Вначале Серёга с Виктором занимались перекрытием крыши скрадка. Они с моей помощью положили новый рубероид, прибив его свежесрубленными обструганными жердинами. Также Серёга с Захарычем соорудили своеобразный мостик через болотину из двух срубленных лиственниц, и Захарыч обновил подгнивший приступок. Иными словами, до восьми вечера наша съёмочная группа занималась благородным делом. Богатырь работал наравне со всеми, а зачастую и больше всех, чем заслужил искреннее уважение с нашей стороны. Топор в его руках «летал», как заводной, всё получалось аккуратным и красивым. Мусор, оставшийся после ремонта, мы сожгли в огромном костре, запечатлённом мной на камеру и ставшим «камертоном» одного из самых «острых» эпизодов фильма, в котором рассказывалось о борьбе Захарыча с приехавшими на «царскую охоту» начальничками.

Вечером, когда мы вернулись на кордон, Захарыч устроил праздничный ужин со спиртом, а затем – потрясающую баню, где мы с ним почти три часа лежали, разомлев, на полу и рассуждали о кино вообще и о нашем фильме в частности.

Также я узнал, что сегодня утром к нам на базу приходил медведь. Захарычу не очень это понравилось, и он пообещал при случае с ним «поговорить».

Вид на Агульское озеро со стороны нашей базы.