Первый день пешей части нашего автономного похода в сторону Кинзелюкского водопада.

Проковырявшись с распределением вещей пол-дня, вышли только в час. У нас рюкзаки зашкалили 30 килограммов, у Нади – за двадцать. Долго рассуждали, какие вещи можно не брать. Из личной одежды я положил только спальник, запасные штаны и пару термобелья с носками. Не взял даже ботинки, так как просто некому было их нести. Что ж, обойдусь сапогами. Сапоги – универсальная обувь в экспедициях. Очень важно выбрать хорошую и удобную модель, иначе можно стереть себе ноги, а это равносильно катастрофе! Без ног делать в тайге, а тем более в горах – нечего.

Когда мы отошли от избы метров на 500, выяснилось, что Виктор забыл кусок полиэтилена, приготовленного для защиты вещей от сильного дождя. Пришлось ему возвращаться. Мы же потихоньку зашагали дальше.

Лишь позже я понял, что на самом деле для моих спутников это был по-настоящему ПЕРВЫЙ пеший день с полной выкладкой. В переходе до перевала Федосеева основную часть вещей несли лошади. Мне же было гораздо привычнее, так как вес рюкзака особо не изменился. Камера, увы, не полегчала, а количество аккумуляторов, объективов и плёнки оставалось практически одинаковым. С первых метров я начал здорово опережать своих спутников и приходилось всё время останавливаться для вынужденного перекура в ожидании остальной группы.

Тогда я решил немного «пробежать», чтобы иметь возможность кое-что снять, пока меня догонят мои друзья. Так я сделал несколько кадров реки Большой Агул, вдоль которой вилась тропа.

На одном таком месте, когда я снимал очередной кадр, меня обогнал Витя Михайленко. На мой вопрос: «Где Серёга с Надей?» - Витя ответил, что их не видел.

По тропе этой, несмотря на все заверения Богатыря в том, что по ней можно идти с закрытыми глазами, в этом сезоне явно никто из людей не ходил. Но ей пользовались многочисленные, судя по следам, медведи и изюбри. И «натоптали» они вокруг множество тропинок. Так что нередко трудно было понять, где главная тропа, а где – звериные ответвления. Через какое-то время я начал идти уже не столько по тропе, сколько по затёсам, как когда-то мы ходили на ледник Стальнова в 2004-ом году по охотничьим путикам. Дело это было мне знакомым, и я уверенно продвигался дальше. Посоветовавшись с Виктором, мы пришли к выводу, что наши спутники «соскочили» на какую-либо звериную тропу, по-видимому, ближе к реке. Но так или иначе, они всё равно должны были выйти на основную. Особо заплутать тут было сложно: долина Большого Агула была не настолько широкой!

Река Большой Агул, вдоль которой идёт тропа к Ледниковой избе.

Я, конечно, посетовал на то, что не получается идти всей группой, хотя сегодня утром мы договаривались не расходиться далеко. Но силы и грузы, как видно, были у нас неравными. Надя наверняка положила к себе в рюкзак лишнюю бутылку с продуктами, вытащив её из рюкзака Серёги или Вити. Я знал за ней этот «грех». Она всегда здорово переоценивала свои возможности, считая себя способной тащить столько же вещей, сколько было у нас. Как-то за этим занятием я поймал её «с поличным» и сделал соответствующее внушение. Но, видимо, «Я САМА» на этот раз умудрилась совершить это без посторонних глаз...

Через некоторое время я решил остановиться и дождаться кого-либо из команды. Сбросив ношу и закурив сигарету, я рассуждал о том, как же нам преодолеть с нашим грузом будущие перевалы, крутые склоны и курумники? Так я прождал почти пол-часа. Наконец, на тропе показался Виктор. Он мне сказал, что так и не встретил нигде Надю и Сергея. Это мне показалось совершенно непонятным. И я стал внимательно рассматривать следы на тропе. И в какой-то момент мне показалось, что я вижу чёткие отпечатки Надиных сапог.

- Похоже, Надя ушла вперёд! – сказал я Вите, – А вот Серёга мог здорово отстать.

- Я пройду ещё километра три-четыре и встану на ночлег. Больше сегодня не протяну, – признался Виктор.

Так мы и порешили. Я же после нашей с Виктором встречи «включил полные обороты», желая во что бы то ни стало догнать своего «верного оруженосца». Судя по её способностям, она вполне могла припуститься вперёд, на неё это было похоже. Очень трудно предугадать, в каком темпе сегодня пойдёт Надька: она то еле тащилась, то вдруг летела с такой скоростью, что невозможно было за ней угнаться.

Постепенно тропа стала взбираться на склон. Один из подъёмов оказался очень крутым. С трудом преодолев его, я снял пару кадров открывшейся долины Большого Агула с озером вдалеке. Пользуясь высотой места, на котором я находился, сделал несколько выстрелов из ракетницы. Но никто мне не ответил. Я отказывался понимать, куда подевалась вся моя замечательная компания! Чем дальше я продвигался, тем яснее понимал, что никто до меня по тропе не шёл. «След Надиных сапог» куда-то исчез, к тому же тропа стала проходить по скальному грунту, и очень трудно было понять, кто вообще тут ходил и когда.

Наверху склона я просидел часа два, но так никого и не дождался, оставив на видном месте пачку из-под сигарет с надписью о том, что я пошёл вперёд. Деваться мне было некуда. Возвращаться обратно в надежде встретить кого-то из своих было ужасно обидно. Но и сидеть на месте не имело смысла. Я мог просто никого не дождаться. Поэтому искренне веря в то, что заблудиться всё равно тут было невозможно, я решил «рвать вперёд», чтобы хотя бы заночевать в избе, ведь у меня с собой не было ни одежды, ни спальника, ни продуктов – только два пакетика кофе «три в одном» и термокружка.

Но время оказалось упущено, и силы уже не те. Я взял слишком быстрый темп. Стало сводить мышцы. С головы до ног я был мокрым от пота, и когда солнце «сушило портянки», а тайгу окутал вечерний полумрак, меня затрясло от холода.

В зарослях жимолости я сделал небольшую остановку, наевшись этой спелой, но горькой ягоды до изжоги. Затем сверился с показаниями GPS. Ледниковая изба должна была быть где-то рядом, километрах в полутора максимум. Богатырь сказал, что пропустить её невозможно, но никаких конкретных примет не назвал. Я же был уверен, что тропа сама выведет меня к ней. И побежал вперёд.

Вскоре навигатор показал, что пошёл уже 15-ый километр пути, а никакой избы не было. В душу закрались сомнения. По всем описаниям Ледниковая расположена в 11-ти километрах от южной оконечности Агульского озера. Ну прибавить к этому километр-два на всякие «кругаля», получится максимум тринадцать! Куда же меня занесло?

Мной вдруг овладело какое-то безудержное желание всё равно двигаться, пока ноги как-то держали. Стоило остановиться – трясти начинало так, что я боялся, что начнут крошиться зубы.

И я помчался своим следом обратно. Но в тайге уже была непролазная темень. Я с трудом различал, что у меня под ногами. Приходилось мириться с мыслью, что никакая изба мне сегодня «не светит». Но где ночевать и как – я пока сообразить не мог.

И тут вдруг обе ноги свело окончательно. Я упал от резкой невыносимой боли и начал корчиться, пытаясь хоть как-то согнуть вперёд большие пальцы, чтобы расслабить сведённые мышцы. Но ничего не помогало. Сводить начало и нижнюю часть тела. Это мне совсем не понравилось. Если сведёт туловище – можно сказать, что это конец! Ничего более глупого, чем то положение, в котором я оказался, и представить себе было невозможно. Когда спустя минут двадцать ноги всё же стало немного отпускать, меня обуял приступ безудержного смеха. Я смеялся над собой, над моими горе-путешественниками, умудрившимися разойтись на таком простом участке пути, над всеми нашими дальнейшими планами, которые поставил под сомнение один-единственный сегодняшний пеший переход в полтора десятка километров!

Но смех – смехом, а надо было что-то делать. Я попытался подняться – но ноги не слушались и ужасно болели. Нацепив на спину свой ненавистный рюкзак, я решил передвигаться на четвереньках – так ноги болели меньше. Мне необходимо было доползти до воды и любой ценой заварить себе горячий кофе. Я понимал, что иначе вряд ли дотяну до утра!

Как же быстро в тайге, в условиях экспедиции, мало приспособленный к этой жизни человек превращается из здорового и полного сил путешественника в «разбитое корыто»? Ещё только пять часов назад я с радостью шёл вперёд к так давно манившим меня Саянским хребтам, воодушевлённый предстоящими картинами, которые я обязательно запечатлю для нашего фильма, и вот теперь я на четвереньках карабкаюсь по болоту, пытаясь добраться до спасительной реки, не в силах даже встать на ноги, которых будто нет совсем, и мечтаю лишь о кружке горячего кофе, чтобы дотянуть до утра и встретить вновь взошедшее над этими суровыми краями спасительное солнце! Каким же неумелым и беспомощным чувствовал я себя в эти минуты! Как корил за глупую одержимость и ложные расчёты!..

Наступила ночь. Я расположился на самой большой кочке, поросшей кустарником, метрах в двадцати от реки. Путём неимоверных усилий через полчаса разжёг небольшой костёр, на котором стояла одинокая термокружка, закипятить воду в которой было практически невозможно, это я понял сразу. Доступных дров вокруг не было. Конечно, будь я «на ногах», непременно бы сходил за ними в тайгу. Но ноги не слушались и больше нескольких секунд я на них удержаться не мог.

В итоге я заварил один из двух пакетиков случайно оказавшегося у меня кофе в пятидесятиградусной воде и не торопясь выпил, смакуя каждый живительный глоток!

Всё. Теперь я дотяну до утра!

 

Ночь в мокрой ледяной одежде с непослушными ногами, запихнутыми в гермомешок от камеры – одна из самых тяжёлых во всей моей походно-киношной жизни! Меня трясло всем телом, хотя холодный пот продолжал струиться по спине. На какие-то мгновения я вырубался, но через секунду просыпался от тряски и закуривал очередную сигарету. Благо, сигарет хватало.

Мой небольшой костёрчик вскоре потух, а разжигать новый было не из чего.

Место самой ужасной моей ночёвки.

Минуты проходили мучительно долго. Казалось, что время замерло. Иногда мерещилось, что я уже не дышу, а только дрожу. Опять начало сводить ноги. Я никак не мог найти положение, в котором ногам было бы легче. Постоянно ворочаясь, я вылезал из гермомешка и тут же понимал, что в нём всё же теплее, поэтому вновь судорожно натягивал его на себя. К утру, как мне показалось, я уже помещался в нём целиком, свернувшись в какой-то немыслимый комок!